Mi ricordo.
А ведь недавно я был совсем мальчишкой. Таким, каким его описывают, наверно, разве что Крапивин или Гайдар. Смелый, юркий, бойкий. Благородный.
Почти не врал родителям, много дрался, защищал слабых, возвышенно любил красивых девчонок, и очень много читал книги и мечтал.
Мечтал, как мечтают мальчишки: о дальних странах, которые я повидаю с пиратской галеры, о битвах. Мечтал о красивой смерти в бою, и чтоб меня принесли, израненного, и меня оплакивала жена. Тогда я думал, что это единственное назначение жены - оплакивать павшего в бою мужа.
Мечтал о путешествиях с посохом и котомкой. Сам вырезал себе палку, прятал в рюкзак хлеб с сыром и по-тихоньку сбегал из дома в деревне; вырезал себе луки, мечи. Рубился с крапивой, как воин - с боевым кличем "Граааа!" нападал на неё.
Лазил в дом к соседям, когда их не было дома, через окно. Не знал, что делать с этим огромным домом, который неожиданно становился моим. Ходил по нему, представляя, что я хозяин.
Ходили на рыбалку, я постоянно запутывал леску. Влюблялся в девчонок, всегда безответно. Как Дон Кихот посвящал им подвиги и дрался с мельницами.
По ночам читал под подушкой Джек Лондона, Гарри Гаррисона, Бред Гарта, Брайана Джекса, братьев Стругатских, Николая Гарин-Михайловского и еще десяток писателей, высвечивая текст сначала экраном телефона, а затем карманным фонариком, и портя себе глаза от этого тусклого света. Всегда из-за этого невыспавшийся и вечно не здесь и не сейчас в школе.
Иногда, видимо, под влиянием американских боевиков, играл в супер шпиона, с собственной базой под столом. На базе лежали все необходимые вещи для шпиона - аптечка (коробка для всяких мелочей с приклеенным скотчем бумажным крестом и украденными из домашней аптечки пластырями и бинтами), пластиковый пистолет, набор "пулек" и "куртка шпиона" (до сих пор помню её - зелёно серая олимпийка с разными "шпионскими" нашивками и рисунками, например, запазухой был нарисован чертёж какого-то пистолета, сейчас я думаю, это был какой-то Глок, но тогда я был уверен, что это супер-секретные чертежи, которые нужно доставить в штаб.).
Обожал шашлыки и макдональдс, поэтому был всегда рад приезду отца, это всегда означало либо одно, либо другое.
Помню, как ловил бабочек маме в коллекцию. А как мы с мамой смеялись, когда мой отчим побежал за махаоном через всю поляну, через овраг, размахивая сачком, как маленький ребенок, и все не мог поймать эту огромную и безумно красивую, но шуструю бабочку. Но он все-таки поймал махаона. А через пять лет ушел от нас. Я помню и это. Весь год до этого они ругались почти каждую ночь. Отчим приходил поздно, пьяный и орал на маму. А я заворачивался в одеяло, слушал их и плакал, потому что чувствовал, что ничего не могу сделать. Я боялся, что папа ударит маму. Случалось, что и дрались. А потом весь день ходили по дому не видя и не слыша друг друга.
Тогда я получил ремнём в первый раз. Меня избил отчим, не помню за что. Было очень больно и кожу жгло полосками. Я тогда тоже ходил по дому не видя и не слыша отчима, а потом как-то взял и сказал ему в запале, что он мне не отец, чтобы наказывать. И получил пощечину.
Сейчас думаю, что справедливо получил. Не зря я называл отчима всегда папой и до сих пор называю. Он любил меня и проводил почти все свободное время со мной.
Но отчим ушел и мама стала злая. Она кричала на меня, била. Я часто стал получать палкой, ремнем или просто кулаками. "Я не бью, я наказываю" - говорила мама. И это длилось долго, пока я не научился не боятся боли, и в один день, когда мама схватила ремень я не стал прятаться в углу, а спокойно стоял и ждал, пока она выместит злость. Все тело жгло ударами, но я не сдвинулся с места и ждал, пока мама устанет. А потом собрал свои вещи и первый раз ушел из дома.
Конечно после того случая совсем меня бить мама не перестала, но зато я больше не боялся побоев и криков матери "Вали из моего дома!". Я понял, что жить вне дома можно, голодно, холодно, но можно. Наверно с тех пор и появилась моя уверенность, что со мной все будет хорошо. Смог ведь выжить в одиночку. И я полюбил это одиночество.
Потом пятый класс. Первая девушка. Сколько ей было? Я уже не помню, но звали её, кажется, Саша. Мы с ней очень хорошо общались, и как-то она позвала меня к себе домой, пока её родители были на работе и предложила "поиграть во взрослых". Типо она моя жена, а я её муж. Это было очень странно и непонятно для меня, то, что мы делали. Она сказала, что видела такое в фильме. Мама разрешала ей смотреть телевизор после одиннадцати.
А дальше... А что дальше? Пьянки, драки на улицах, вечно сломанный нос. Первое предательство лучшего друга. Появление интернета. Секты. Какие-то банды, наркотики. Девушки с малиново-красным ртом. А потом вся эта жизнь.
Со временем прошлое кажется все светлее, а будущее затягивается мраком (с) Хранители.
А ведь недавно я был совсем мальчишкой. Таким, каким его описывают, наверно, разве что Крапивин или Гайдар. Смелый, юркий, бойкий. Благородный.
Почти не врал родителям, много дрался, защищал слабых, возвышенно любил красивых девчонок, и очень много читал книги и мечтал.
Мечтал, как мечтают мальчишки: о дальних странах, которые я повидаю с пиратской галеры, о битвах. Мечтал о красивой смерти в бою, и чтоб меня принесли, израненного, и меня оплакивала жена. Тогда я думал, что это единственное назначение жены - оплакивать павшего в бою мужа.
Мечтал о путешествиях с посохом и котомкой. Сам вырезал себе палку, прятал в рюкзак хлеб с сыром и по-тихоньку сбегал из дома в деревне; вырезал себе луки, мечи. Рубился с крапивой, как воин - с боевым кличем "Граааа!" нападал на неё.Лазил в дом к соседям, когда их не было дома, через окно. Не знал, что делать с этим огромным домом, который неожиданно становился моим. Ходил по нему, представляя, что я хозяин.
Ходили на рыбалку, я постоянно запутывал леску. Влюблялся в девчонок, всегда безответно. Как Дон Кихот посвящал им подвиги и дрался с мельницами.
По ночам читал под подушкой Джек Лондона, Гарри Гаррисона, Бред Гарта, Брайана Джекса, братьев Стругатских, Николая Гарин-Михайловского и еще десяток писателей, высвечивая текст сначала экраном телефона, а затем карманным фонариком, и портя себе глаза от этого тусклого света. Всегда из-за этого невыспавшийся и вечно не здесь и не сейчас в школе.
Иногда, видимо, под влиянием американских боевиков, играл в супер шпиона, с собственной базой под столом. На базе лежали все необходимые вещи для шпиона - аптечка (коробка для всяких мелочей с приклеенным скотчем бумажным крестом и украденными из домашней аптечки пластырями и бинтами), пластиковый пистолет, набор "пулек" и "куртка шпиона" (до сих пор помню её - зелёно серая олимпийка с разными "шпионскими" нашивками и рисунками, например, запазухой был нарисован чертёж какого-то пистолета, сейчас я думаю, это был какой-то Глок, но тогда я был уверен, что это супер-секретные чертежи, которые нужно доставить в штаб.).
Обожал шашлыки и макдональдс, поэтому был всегда рад приезду отца, это всегда означало либо одно, либо другое.
Помню, как ловил бабочек маме в коллекцию. А как мы с мамой смеялись, когда мой отчим побежал за махаоном через всю поляну, через овраг, размахивая сачком, как маленький ребенок, и все не мог поймать эту огромную и безумно красивую, но шуструю бабочку. Но он все-таки поймал махаона. А через пять лет ушел от нас. Я помню и это. Весь год до этого они ругались почти каждую ночь. Отчим приходил поздно, пьяный и орал на маму. А я заворачивался в одеяло, слушал их и плакал, потому что чувствовал, что ничего не могу сделать. Я боялся, что папа ударит маму. Случалось, что и дрались. А потом весь день ходили по дому не видя и не слыша друг друга.
Тогда я получил ремнём в первый раз. Меня избил отчим, не помню за что. Было очень больно и кожу жгло полосками. Я тогда тоже ходил по дому не видя и не слыша отчима, а потом как-то взял и сказал ему в запале, что он мне не отец, чтобы наказывать. И получил пощечину.
Сейчас думаю, что справедливо получил. Не зря я называл отчима всегда папой и до сих пор называю. Он любил меня и проводил почти все свободное время со мной.
Но отчим ушел и мама стала злая. Она кричала на меня, била. Я часто стал получать палкой, ремнем или просто кулаками. "Я не бью, я наказываю" - говорила мама. И это длилось долго, пока я не научился не боятся боли, и в один день, когда мама схватила ремень я не стал прятаться в углу, а спокойно стоял и ждал, пока она выместит злость. Все тело жгло ударами, но я не сдвинулся с места и ждал, пока мама устанет. А потом собрал свои вещи и первый раз ушел из дома.
Конечно после того случая совсем меня бить мама не перестала, но зато я больше не боялся побоев и криков матери "Вали из моего дома!". Я понял, что жить вне дома можно, голодно, холодно, но можно. Наверно с тех пор и появилась моя уверенность, что со мной все будет хорошо. Смог ведь выжить в одиночку. И я полюбил это одиночество.
Потом пятый класс. Первая девушка. Сколько ей было? Я уже не помню, но звали её, кажется, Саша. Мы с ней очень хорошо общались, и как-то она позвала меня к себе домой, пока её родители были на работе и предложила "поиграть во взрослых". Типо она моя жена, а я её муж. Это было очень странно и непонятно для меня, то, что мы делали. Она сказала, что видела такое в фильме. Мама разрешала ей смотреть телевизор после одиннадцати.
А дальше... А что дальше? Пьянки, драки на улицах, вечно сломанный нос. Первое предательство лучшего друга. Появление интернета. Секты. Какие-то банды, наркотики. Девушки с малиново-красным ртом. А потом вся эта жизнь.
Со временем прошлое кажется все светлее, а будущее затягивается мраком (с) Хранители.
Комментариев нет:
Отправить комментарий